на фото — вид из окна одной из съемных квартир на Петергофское шоссе
я люблю, несмотря на ежедневную смертельную усталость, май, июнь, июль и немного август в питере. ночи были светлыми, хоть и не белыми, в выходные я возвращалась поздно вечером домой, уютно зная, что не тренькнет тревожный звонок мобильника «где ты, что с тобой?». листва деревьев была изумрудно зеленой, доехав на автобусе до перекрестка кузнецова и зорге, я заходила в вечную «семью» купить себе жратвы, которую не нужно готовить. может быть, это только сейчас кажется, что было хорошо? а может быть, сейчас просто зима, и дело в этом? когда я возвращалась в тюмень — я нашла множество разумных аргументов за, и сейчас эти аргументы не потеряли актуальности, и мне было там тяжело, но вот я этой светлой ночью у своего предпоследнего подъезда ставила тяжелый пакет с продуктами на лавочку, поднимала голову вверх и смотрела на деревья в этой тишине. часов 11, иногда — полночь.удивительно — какое то время у меня даже мысли не появлялось, что я вернусь, хотя было очень сложно. так вот, взяв пакет с лавочки, я входила в подъезд, поднималась на свой 6 этаж, отпирала дворь без номерка на ней, кидала на сковородку полуфабрикаты, не включала свет на кухне, зато включала ноутбук, окно было открыто, и за 300 метров от дома по Петергофскому шоссе умиротворяюще шумели трамваи. долго, до часа ночи. а я сидела. в 6 утра начинали шуметь опять. один из таких вечеров-ночеров мне запомнился: я просто зафиксировала в голове, что «эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать». и вот — вспоминаю. я иногда так фиксирую некоторые мгновения. фотографически. еще был чудный концерт «серебрянной свадьбы» в клубе, расположенном в бывшем варшавском вокзале, ныне ТРЦ «Варшавский экспресс». это метро балтийская, меня так пугали тамошними обитателями, но это было позже. а тогда в полдвенадцатого я шла к метро и ничего не боялась. и не успеть не боялась. от Болтов до наших Кирзы/Автово/Ленинского проспекта — раз плюнуть. а потом до дома — трамваи ходят и автобусы. с середины февраля до середины августа я спала на продавленном диване, настолько продавленном, как будто до меня там спал гном, тяжелым своим животом — вниз. и мне нравилась эта квартира с сухими жесткими, отстающими от стен обоями, вся — как высохшая жилистая желтоватая старушка, свободные, по 17 метров, прямоугольные комнаты («живя в такой комнате, раскольников решил убить проценщицу» — подумала я, впервые зайдя туда и вспомнив описание жилья студента у достоевского).ночью окно все время было открыто — тепло! какое-то время в комнате ночевала путешествующая девочка Лиза — повернутая на здоровом образе жизни, но классная. это уже после Тэда, идеального для меня соседа. много времени я в этой комнате прожила и одна, и это было роскошество.когда нас стали в августе выгоднять из квартиры, нас было трое — по человеку на комнату: Лешка-велосипед-курьер-не бросать слов на ветер-оппозиция, я и Диана, из которой я выпытывала ужасы повседневности Беларуси. и с которой мы поочередно напивались и поочередно же были друг другу психотерапевтами. а сколько с Тэдом говорено на прокуренной кухне!а однажды я ездила в гости, нужно было на северо-восток, и я проехала всю красную ветку от начала до конца. длинная она, минут 40. мне нужно было выходить на предпоследней станции, но — вечер, час-пик давно схлынул, приглушенный свет — и я уснула. меня разбудил метрошный работник, вроде. вообще — очень приятно так ехать и ехать в метро, когда нет людей.я ездила в кронштадт — полчаса на маршрутке от черной речки, ездила в петергоф по работе — 20 минут на маршрутке от моего дома. о, сладостное ощущение свободы. как поменять это выбитое на камне «хорошо так, где нас нет?»
