Задание №1
Мы провели вечер поэзии, посвященный великому поэту Михаилу Юрьевичу Лермонтову, которому, кстати, в прошедшем году исполнилось 200 лет.
Сценарий литературной гостиной, посвященной жизни и творчеству Михаила Лермонтова «Душа уставшая моя»
Учитель(на фоне спокойной мелодии).Жизнь М.Ю.Лермонтова была мгновенна и ослепительна, как проблеск молнии на грозовом небе. Но, не дожив и до 27 лет, он прошел весь круг жизни со взлетами вдохновения и горечью разочарований.
Почему-то Пушкина мы представляем в окружении друзей, Лермонтова – одиноким. Почему так? Ощущение одиночества идет от его творчества, от собственного его мироощущения.
Ученик-«Лермонтов».
Земле я отдал дань земную
Любви, надежд, добра и зла;
Начать готов я жизнь другую,
Молчу и жду: пора пришла;
Я в мире не оставлю брата,
И тьмой и холодом объята
Душа уставшая моя;
Как ранний плод, лишенный сока,
Она увяла в бурях рока
Под знойным солнцем бытия…
Ведущий.Детство Михаила Лермонтова прошло в Тарханах, имении бабушки – Елизаветы Алексеевны Арсеньевой. Для бабушки ее ненаглядный внучек Мишенька был самым дорогим человеком на свете. Рано овдовевшая Елизавета Алексеевна пережила большую трагедию, похоронив еще совсем молодую единственную дочь, мать Миши. С тех пор она живет ради внука.
Бабушка во всем ему потакала. Любит играть в войну? Так вот ему и куча «солдат» из крестьянских детей. Вот лошадка живая. Катание на лодках. Походы в лес. И даже огромное путешествие на Кавказ… Вот учителя – какие бы ни были – лишь бы занимали внука. Всякий день, а пуще всякий праздник — дым коромыслом, лишь бы Миша был весел.
Бабушка с тревогой приглядывается к нему: вот как будто задумался, да грустно так. А вдруг спросит про отца – почему он редко бывает в Тарханах, почему не живет здесь? А вдруг начнет выспрашивать о матери – почему да как умерла, да что было? Рано ему все это знать… Да об отце ли он думает?!
Он ничего не спрашивал. Но с какой радостью кидался к отцу в его редкие приезды, как льнул к нему! И как сокрушала эта сыновняя радость сердце Елизаветы Алексеевны! Любящее бабушкино сердце… Миша – один сын у Юрия Петровича. Но он же и единственный внук у бабушки.
Если бы не завещание Арсеньевой — забрал бы Юрий Петрович сына к себе в Кропотово. Но связала она его этой бумагой.
«После дочери моей Марьи Михайловны, которая была в замужестве за капитаном Ю.П.Лермонтовым, — говорилось в завещании, — остался в малолетстве законной ее сын, а мой родной внук Михаил Юрьевич Лермонтов. Завещаю и предоставляю по смерти моей ему, родному внуку моему М.Ю.Лермонтову, принадлежащее мне движимое и недвижимое имение, однако, ежели оной внук мой будет до времени совершеннолетнего его возраста находиться при мне, на моем воспитании и попечении. Ежели отец внука моего истребовает, то я, Арсеньева, все имение предоставляю в род мой Столыпиных».
Вот так: все или ничего! Неограниченная любовь бабушки не признает половинчатых решений. Что было делать Юрию Петровичу? Лишить сына всех этих бабкиных благ? А что скажет сын, достигнув совершеннолетия?
Оскорблен был и унижен отец этим духовным завещанием Арсеньевой. Но ради сына, ради его будущего проглотил обиду, умолк.
Он понимал, что Арсеньева нанесла ему сокрушительный удар, на который нет возможности ответить, но понимал так же, что сделала она это из любви к внуку – его сыну.
Миша много думал об отце, ни слова не говоря о нем с бабушкой. Знал, что отец тяжко страдает от разлуки с ним, своим единственным сыном. И как ни скрывал он это свое страдание, сын чувствовал его по глазам, по голосу…
Поэтому, что бы Миша ни делал, о чем бы ни думал, — за всем виделось мужественное, но глубоко печальное лицо отца.
Что он делает там, в Кропотове?
Ведущий(на фоне мелодии).И вот Миша впервые едет погостить к отцу в Кропотово.
Солнце пылало в голубом небе. В одной руке Юрий Петрович держал белый картуз, в другой – руку сына, изредка пожимая ее. Мише не терпелось спросить у отца, отчего ему нельзя всегда жить в Кропотове? Но не спросил. Он знал, что тут есть тайна, и нужно ждать, когда она откроется и не вынуждать отца к заведомо уклончивым ответам. Но отец прочитал этот вопрос в его глазах.
- Жди, как жду я, — сказал он тихо. – Может быть, настанет такое время… Но не сейчас… Ты должен быть с бабушкой.
Он достал платок и вытер Мише лицо. Миша не заметил, как по лицу его текут слезы. Отец отстранился и сказал, почти не разжимая губ:
- Надо быть твердым.
В кабинете отца Миша замер. На стене висел большой портрет в позолоченной раме. На него смотрела Мише в глаза и нежно улыбалась мать, как бы выступив отчетливо из его мучительно-смутных снов. Кружевные воротнички, белое платье, руки окутаны красной шалью. Открытое, прекрасное молодое лицо.
Миша не мог глаз отвести от портрета. Казалось, и Марья Михайловна смотрела на сына — глаза как будто раскрылись шире, и улыбка стала живее, и лицо просветлело…
Ах, какие это были мгновения! Казалось, мать сейчас выпростает руки из-под складок шали и протянет их к сыну и супругу.
А на улице Миша посмотрел на небо. Глубокая лазурь… Одинокое пушистое облачко… Увидев это облачко, он сразу вспомнил о матери. «Как же мы можем быть счастливы без нее?»- грустно подумал он.
Он все реже атаманствовал в играх. Он начинал понимать одиночество. Все нужнее оно было ему.
В последнее время Миша не расставался с книгами. Он без конца перечитывал «Кавказского пленника» Пушкина, «Шильонского узника» Байрона. Получив в подарок от бабушки толстый альбом, Миша стал переписывать в него любимые поэмы.
Но, глядя на страницы переписанных поэм, он видел уже за ними свои… свое… И он начал писать. Правда, больше сидел над бумагами, чем писал, но пальцы его сжимали и вертели перо, голова клонилась к столу, отяжелев от напряжения чувств, — слишком много накипело в душе!.. Все разом просилось в стихи. Трудно было выбрать что-то в этом многоголосом урагане. Тоска по матери… Вьюга, разыгравшаяся за окном… Кропотовская пустынная осень… Любовь… Все это пылало в его груди и заставляло набрасывать на листах бумаги пробные строфы, зачеркивать, рисовать профили… Несколько первых листов он порвал и сжег на свече. Но дальше стал все черновики складывать в ящик.
Лавина еще не сорвалась, но уже сдвинулась и нависла над краем пропасти.
Ученик-«Лермонтов».
Не обвиняй меня, Всесильный,
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С ее страстями я люблю;
За то, что редко в душу входит
Живых речей твоих струя,
За то, что в заблужденье бродит
Мой ум далеко от тебя;
За то, что лава вдохновенья
Клокочет на груди моей;
За то, что дикие волненья
Мрачат стекло моих очей;
За то, что мир земной мне тесен,
К тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, Боже, не тебе молюсь.
Но угаси сей чудный пламень,
Всесожигающий костер,
Преобрати мне сердце в камень,
Останови голодный взор;
От страшной жажды песнопенья
Пускай, Творец, освобожусь,
Тогда на тесный путь спасенья
К тебе я снова возвращусь.
Учитель.Мише было 14 лет, когда бабушка повезла его в Москву. После Тарханского одиночества Лермонтов попал в кипучее море молодой жизни – новые товарищи, большой круг родных и знакомых. Миша блестяще сдал вступительные экзамены в университетский пансион и начал там свое обучение.
Он легко вошел в пансионскую жизнь. Среди новых товарищей он прослыл шутником и остроумцем, а также силачом. Во время послеобеденного отдыха он отличался в играх, происходивших во дворе. К широкоплечей фигуре Лермонтова очень шла пансионская форма – синий сюртук со стоячим малиновым воротником и синие брюки.
Московский университетский пансион сохранял с прежних времен направление литературное. Начальство поощряло занятия воспитанников сочинениями и переводами. Ученики много читали. Часто происходили литературные собрания, на которых читались сочинения воспитанников. Издавались рукописные журналы и альманахи.
В такой атмосфере поэтический дар Миши Лермонтова развивался все больше и больше. Он пишет стихи, много рисует, участвует в издании рукописных журналов.
Ведущий(на фоне мелодии).В день последнего экзамена Миша приехал домой очень радостный. Окончен четвертый класс. Он промчался так стремительно, что Мише казалось — он взял его приступом, с ходу, с маршу.
Ученик-«Лермонтов».
И дальше бы так… Жизнь-то ведь коротка… Остались еще 5 и 6 классы. А дальше что? Может учение в университетах Берлина, Парижа… Или – офицерский мундир и подвиги на Кавказе… Но в любом случае – слава Поэта.
Ведущий(рассказывая, подходит к Лермонтову, ставит на стол свечи в подсвечнике, берет в руки тетрадь и листает ее)
Дома его ждал отец. После праздничного ужина Юрий Петрович и Миша покинули гостей, так как им нужно было побыть вместе.
Разговор шел тихий и ровный. Дом давно опустел. Бабушка легла спать. Отец и сын иногда умолкали, прислушиваясь к шуму ветра и думая об одном, своем заветном… В эти минуты все мироздание было их домом — и Мария Михайловна, конечно, была с ними. Это была семья неразлучная – неразлучная в вечности.
Потом в руках Юрия Петровича оказалась Мишина тетрадь со стихами. Он прочитал все стихи и сказал:
- У тебя талант… Это дар Божий… береги его.
Это и было главное. Отец и не подозревал, какую волшебную опору дал он своему сыну в его мечтах о поэзии.
Ведущий(набрасывает на плечи черный платок)
Первые дни октября 1831 года были не явью, а бредом. Лермонтову казалось, что он тяжело болен и видит все во сне. Будто они с дядькой Андреем Ивановичем мчатся по мокрым, грязным дорогам в обдаваемой потоками дождя коляске, до костей пронизанные холодным ветром, в молчании, тяжелом оцепенении горя. Где-то останавливались. Где – он не помнит, потому что душа его продолжала нестись вперед, туда, в Кропотово.
Отец скончался! И вот дом, вот осиротевшие тетки, одетые в черное. Завешанные зеркала. Портрет матери, к которому он припал с судорожным рыданием, бедный сирота!
И вот он стоит у свеженасыпанного холмика без шапки, ветер сваливает волосы на сухие глаза (нет слез!) Ах, если бы слезы! Сон, ночной кошмар. Как часто жизнь бывает похожа на кошмар. А это была правда. Они соединились. А он, их сын, должен еще идти земными путями…
Чтец
Моя мать – злая кручина,
Отцом же была мне судьбина,
Мои братья, хоть люди,
Не хотят к моей груди прижаться;
Им стыдно со мною,
С бедным сиротою,
Обняться…
Ученик-«Лермонтов»(заводит шкатулку и под ее мелодию рассказ о любви). Во всяком сердце, во всякой жизни пробежало чувство, промелькнуло событие, которых никто никому не откроет, а они-то самые важные и есть
Ведущий. В жизни Лермонтова таким событием явилась любовь к Вареньке Лопухиной.
(подходит к Лермонтову, берет со стола женскую фотографию, говорит, рассматривая ее)Любовь? Лермонтов поглядывал на Вареньку, привыкая к ней… Белокурые волосы, продолговатое лицо, прямой нос, задумчивые черные глаза, родинка над бровью… В ней не было никакого кокетства, но были удивительная природная грация, мягкость… Лермонтов смотрел на нее, и в нем, словно от какого-то кошмарного сна, просыпалась душа. Это была радость, как увидеть, проснувшись после грозовой ночи, голубое небо.
Он смотрел на Вареньку, как на утраченную еще до встречи свою единственную и настоящую любовь. Встречи с ней он называл своим счастьем. Он трепетал от одной мысли, что это счастье может как-нибудь замутиться… вот уж тут как тут ее маменька. У нее одна забота: выдать дочку замуж, не прозевать жениха. Ну, Лермонтов, конечно же, не жених. Мальчик…
Ученик-«Лермонтов».
Я жить хочу! Хочу печали
Любви и счастию назло;
Они мой ум избаловали
И слишком сгладили чело.
Пора, пора насмешкам света
Прогнать спокойствия туман;
Что без страданий жизнь поэта?
И что без бури океан?
Он хочет жить ценою муки,
Ценой томительных забот.
Он покупает неба звуки,
Он даром славы не берет.
Учитель.Близился день отъезда Лермонтова в Петербург. Бабушка поддержала решение внука продолжить обучение в Петербургском университете. А как же Варенька? Лермонтов остановился перед зеркалом, с недоумением посмотрел на себя и развел руками.
Ученик-«Лермонтов».Никак! Можно писать письма, а потом и приехать… Время покажет – судьба ли это.
Учитель.Лермонтов рассчитывал поступить в Петербургский университет на второй курс и, проучившись два года, выйти, наконец, на свободу, начать жизнь литератора. Однако, так как он не сдавал экзаменов в Москве за свой первый курс, ему предложили начать все сначала. От этого Лермонтов пришел в бешенство. Его планы рушились. Он буквально восстал против университета.
Единственно приемлемой для него оказалась Школа юнкеров. В письме Лермонтов писал:
Ученик-«Лермонтов». «До сих пор я предназначал себя для литературного поприща, и вдруг становлюсь военным. Быть может, это кратчайший путь, и если он не приведет меня к моей первоначальной цели, то, возможно, приведет к конечной цели всего существующего. Умереть с пулей в груди стоит медленной агонии старца; поэтому, если начнется война, клянусь вам Богом, что везде буду впереди».
Чтец.
Гусар! Ты весел и беспечен,
Надев свой красный доломан.
Но знай – покой души не вечен,
И счастье на земле – туман!
…Пускай судьба тебя голубит,
И страсть безумная смешит;
Но и тебя никто не любит,
Никто тобой не дорожит.
Гусар! Ужель душа не слышит
В тебе желания любви?
Скажи мне, где твой ангел дышит?
Где очи милые твои?
Молчишь – и ум твой безнадежней,
Когда полнее твой бокал!
Увы – зачем от жизни прежней
Ты разом сердце оторвал!..
Ты не всегда был тем, что ныне,
Ты жил, ты слишком много жил,
И лишь с последнею святыней
Ты пламень сердца схоронил.
Ведущий. У бабушки каждый день гостил к кто-нибудь из родственников. В середине мая приехала из Москвы тетка Лермонтова. За обедом она много жаловалась на свою несчастную жизнь, но Лермонтов так и не понял, в чем ее несчастье, ведь она здорова и богата. Он почти не слушал ее, но вдруг весь похолодел и уставился на нее так, что она поперхнулась. Она сказала, что мадмуазель Лопухина в самое ближайшее время выходит замуж за господина Бахметева, богатого мужчину и много старше ее.
Ученик-«Лермонтов».
Вот он последний удар… Теперь отнято все. Ну что ж, ни горя, ни рыданий, ни скрежета зубовного – ничего не будет!
Ведущий. Лермонтов побледнел, глаза налились глубоким мраком. Он вышел из столовой.
Несмотря на всю неожиданность этого известия, Лермонтов будто ожидал его. Он вспоминал ее лицо. Она смотрела грустно, почти скорбно. Лицо ее было тихое, милое, единственное…
Ученик-«Лермонтов»(на фоне мелодии)
Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей!
Вот арфа золотая:
Пускай персты твои, промчавшися по ней,
Пробудят в струнах звуки рая.
И если не навек надежды рок унес,
Они в груди моей проснутся,
И если есть в очах застывших капля слез –
Они растают и прольются.
Пусть будет песнь твоя дика. Как мой венец.
Мне тягостны веселья звуки!
Я говорю тебе: я слез хочу, певец,
Иль разорвется грудь от муки.
Страданьями была упитана она,
Томилась долго и безмолвно;
И грозный час настал – теперь она полна,
Как кубок смерти яда полный.
Ведущий.Через несколько лет Лермонтов встретился с Варенькой и понял, что она любит его и невыносимо страдает. Они долго смотрели в глаза друг другу. « Я не могу без тебя жить»,-говорили ее глаза. «И я без тебя», — читала она в его помраченном тоской взоре… Они прощались. И чувствовали, что навсегда…
Чтец
Они прощались навсегда,
Хотя о том пока не знали.
Погасла в небе их звезда,
И тихо свечи догорали.
«Я обещаю помнить вас…
Дай бог дожить до новой встречи…»
И каждый день, и каждый час
Звучать в нем будут эти речи.
Она его не дождалась,
С другим печально обвенчалась,
Он думал: «Жизнь не удалась…»
А жизнь лишь только начиналась.
Он ставит в церкви две свечи.
Одна – за здравие любимой,
Чтоб луч ее мерцал в ночи,
Как свет души его гонимой.
Свечу вторую он зажег
За упокой любви опальной.
И может, пламя горьких строк
Зажглось от той свечи печальной?
Две горьких жизни…
Два конца…
И смерть их чувства уравняла,
Когда у женского лица
Свеча поэта догорала.
Учитель.Известность, признание и всенародная слава пришли к Лермонтову в трагические январские дни 1837 года.
Звучит музыка последней части симфонии П.И.Чайковского «Манфред». Ученица читает отрывок из романа М.И.Сизовой «Из пламя и света» (частьІV, гл. VІІІ).
Ученица. Редко кто из жителей Петербурга не знал небольшого дома на Мойке с окнами, обращенными на канал, с подъездом под сводами ворот – дома, где жил Пушкин.
Вихри снега, подхваченные метелью, пролетали в тот вечер над его кровлей и бились в большие окна, где передвигались то темные фигуры людей, то огонек свечи, поспешно зажигаемый чьей-то рукой и так же поспешно исчезавший. Дверь подъезда беспрерывно открывалась, принимая и выпуская посетителей. Они входили и, пробыв несколько минут, возвращались убитые горем…
Лермонтов остановился перед подъездом, не решаясь войти. Увидев двух посетителей, выходивших на подъезд, услышал, как один сказал другому:
-Боже мой, боже мой, за что же так мучается человек? Как его надо было беречь!..
-Доверчив был Александр Сергеевич, — мрачно ответил другой. – Такие люди раз в пятьсот лет родятся.
-А у нас его травили!..
Лермонтов хотел остановить их, спросить, но, передумав, решительно пошел к подъезду.
-Войду и узнаю сам, — сказал он вполголоса самому себе и посторонился, пропуская высокую даму в черном, с седыми буклями над еще прекрасным лицом и Арендта, придворного врача.
-Неужели же, неужели нельзя помочь? — со слезами в голосе спрашивала дама.
Знаменитый врач без слов покачал отрицательно головой.
-Но вы врач!
-Да, — сказал он печально. – Увы, я только врач… Меня ждут во дворце, но, если разрешите, я довезу вас.
Он с удивлением посмотрел на преградившего им дорогу невысокого гусара, который с непокрытой головой стоял, держа кивер в руке. Гусар обратил на знаменитого доктора огромные глаза и тихо спросил:
-Скажите мне, ради бога, его рана опасна?.. Смертельна?..
-Весьма возможно.
-Но в чем опасность? В чем?
Доктор секунду помолчал и твердо ответил:
-И в месте ранения и в потере крови.
Он подал руку даме в черном, но гусар приблизился еще на шаг и, уже глядя не на доктора, а на прекрасное лицо седой дамы, шепотом спросил:
-Но все-таки есть надежда?! Не правда ли? Надежда есть?..
Наступила пауза, потом седая дама, взглянув в темные глаза странного гусара, сказала медленно:
-Ни-ка-кой!..
-Разрешите? – сказал доктор, вторично предлагая ей руку.
Стук колес их кареты, заглушенный глубоким снегом, уже давно смолк за мостом, а Лермонтов все еще не двигался. Потом он отошел в темный угол у подъезда и заплакал, прижав голову к стене. Никто не слышал, как он бормотал невнятно:
-Погиб… Погиб поэт! Дивный гений угасает…
…Лермонтов возвращался к себе на Садовую поздно ночью. Он шел, не видя ничего, и сердце его горело от гнева и горя. Никогда еще он не ощущал с такой силой жажды борьбы с тем черным и страшным, что его окружало, и никогда не видел так ясно, что у него в руках есть верное оружие – его поэтическое слово.
Чтец.
Погиб поэт! – невольник чести.
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде… и убит!
Убит!.. к чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували чуть затаившийся пожар?
Что ж? Веселитесь… — он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок…
Учитель. Пистолетный выстрел, убивший Пушкина, дал миру Лермонтова. Знамя русской литературы, выпавшее из рук Пушкина, высоко поднял его наследник и преемник.
На Руси явилось новое дарование, новая яркая звезда – Лермонтов.
Щедро наградила его судьба. Сразу же после создания стихотворения «Смерть поэта» на него обрушились слава и опала – ссылка на Кавказ.
Чтец
Тучки небесные, вечные странники!
Степью лазурною, цепью жемчужною,
Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники
С милого севера в сторону южную.
Кто же вас гонит: судьбы ли решение?
Зависть ли тайная? Злоба ль открытая?
Или на вас тяготит преступление?
Или друзей клевета ядовитая?
Нет, вам наскучили нивы бесплодные,
Чужды вам страсти и чужды страдания;
Вечно холодные, вечно свободные,
Нет у вас родины, нет вам изгнания.
Учитель.
Кавказ стал поэтической родиной Лермонтова. Там, под пулями, в дыму сражений создаются его лучшие стихотворения, поэмы, первый в русской литературе реалистический роман в прозе «Герой нашего времени». Его творения становятся известными широкой общественности. Возвратившись из ссылки в 1838 году, Лермонтов имел невероятный успех в свете и при дворе. Но вот дуэль с сыном французского посла Барантом – и снова ссылка на Кавказ.
Ведущий.Перед отъездом Лермонтов случайно попал к знаменитой гадалке Киргоф. Он спросил у нее, выпустят ли его в отставку, оставят ли в Петербурге? Киргоф, раскинув карты, предсказала, что Лермонтову никогда больше не бывать в Петербурге и что ожидает его другая отставка, «после коей уже ни о чем просить не станешь». Лермонтов посмеялся такому гаданию, но в груди его похолодело. Он почти поверил этому.
Накануне отъезда Растопчина подарила Лермонтову стихи, где упомянула о бабушке поэта: «Но есть заступница родная, с заслугою преклонных лет; она ему конец всех бед у неба вымолит, рыдая».
Нет, не помогли хлопоты бабушки ни у царя, ни у Бога. Снова предстояла дорога. Елизавета Алексеевна, попрощавшись с внуком, заболела и надолго слегла.
С дороги Лермонтов написал бабушке: «Прощайте, милая бабушка… Вы бы хорошенько спросили только, выпустят ли, если я подам в отставку».
Он не знал о секретном предписании, которое вскоре будет послано вдогонку за ним, с указанием ни под каким видом не удалять поручика Лермонтова из полка и не прикомандировывать к экспедициям, чтобы отрезать всякий путь к выслуге.
Ученик-«Лермонтов».
Отворите мне темницу,
Дайте мне сиянье дня,
Черноглазую девицу,
Черногривого коня!
Я красавицу младую
Прежде сладко поцелую,
На коня потом вскачу,
В степь, как ветер, унесу.
Но окно тюрьмы высоко,
Дверь тяжелая с замком;
Черноокая далеко,
В пышном тереме своем,
Добрый конь в зеленом поле
Без узды, один, по воле
Скачет, весел и игрив,
Хвост по ветру распустив.
Одинок я – нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем;
Только слышно: за дверями
Звучно-мерными шагами
Ходит в тишине ночной
Безответный часовой.
Ведущий.Лермонтов был храбрым офицером. Но погиб он не в пылу сражений, не от руки горца. Его убийцей стал товарищ по юнкерской школе, человек, с которым Лермонтов поддерживал дружеские отношения вплоть до того рокового, страшного дня – 15 июня 1841 года.
Накануне офицеры, отдыхающие в городе, собрались в доме Верзилиных. Звучала музыка, многие танцевали. Вдруг музыка умолкла, и все явственно услышали слова «горец с большим кинжалом», сказанные Лермонтовым о своем юнкерском друге Мартынове (Мартынов любил носить черкеску и замечательной величины кинжал).
Мартынов побледнел, закусил губы, глаза его сверкнули гневом; он подошел к Лермонтову и произнес:
(Сценка «Мартынов вызывает Лермонтова на дуэль»)
«Мартынов».
-Лермонтов, я тобой обижен, мое терпение лопнуло; мы будем завтра стреляться, ты должен удовлетворить мою обиду!
«Лермонтов»(смеясь)
-Ты вызываешь меня на дуэль? Знаешь, Мартынов, я советую тебе зайти на гауптвахту и взять вместо пистолета хоть одно орудие; послушай, это оружие верное – промаху не даст, а силы поднять у тебя станет.
Ведущий.
Все офицеры захохотали, Мартынов взбесился.
«Мартынов».
-Ты не думай, что это была шутка с моей стороны.
Ведущий
А Лермонтов был уверен, что это была шутка, верил, что все закончится миром. Трагедия разыгралась июльским вечером 1841 года у подножия Машука.
Приближалась гроза, поэтому для поединка – небольшую и довольно покатую полянку – выбрали второпях, вблизи дороги. Условия дуэли были жестокими. Секунданты отмеряли 30 шагов, последний барьер поставили на десяти шагах, дали команду сходиться. Лермонтов остался неподвижен. Он поднял пистолет и опустил его тут же.
«Лермонтов».
- Господа! Я стрелять не хочу! Вам известно, что я стреляю хорошо; такое ничтожное расстояние не позволит мне дать промах…
Ведущий. Лермонтов снова поднял пистолет и выстрелил вверх.
Мартынов быстрыми шагами подошел к барьеру, лицо поэта в этот момент было спокойным, почти веселым… Раздался оглушительный выстрел…
Чтец.
Я, Матерь Божая, ныне с молитвою
Пред твоим образом, ярким сиянием,
Не о спасении, не перед битвою,
Не с благодарностью иль покаянием.
Не за свою молю душу пустынную,
За душу странника в свете безродного;
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой заступнице мира холодного.
Окружи счастием душу достойную;
Дай ей сопутников, полных внимания.
Молодость светлую, старость покойную,
Сердцу незлобному мир упования.
Срок ли приблизится часу прощальному
В утро ли шумное, в ночь ли безгласную,
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную.
Ведущий(на фоне печальной мелодии).В ту секунду, как упал Лермонтов, сраженный наповал, черная туча, медленно поднимавшаяся над горизонтом, разразилась страшной грозой, пошел проливной дождь. Сама природа оплакивала великого поэта.
Наконец он получил отставку, и именно ту, которую напророчила известная гадалка в Петербурге. Он и мертвым еще почти год оставался на Кавказе, пока бабушка не выхлопотала разрешение царя на перезахоронение тела поручика Лермонтова в родной земле.
В последний путь с Кавказа в Тарханы гроб с телом поэта сопровождал его любимый слуга, приставленный к Лермонтову еще с детства, — дядька Андрей Иванович Соколов.
Бабушка, от горя выплакавшая свои глаза, при встрече не могла поднять век. От слез они закрылись. Все вещи, тетради, сочинения внука, даже его игрушки, которые старушка бережно сохраняла, все она раздала, не будучи в силах видеть вокруг себя что-либо напоминавшее ей о Мишеньке. Слишком велика была боль…
Чтец.
Елизавета Алексеевна Арсеньева
Внука своего пережила…
И четыре долгих года
Тень его
Душу ей страдальческую жгла.
Как она за Мишеньку молилась!
Чтоб здоров был
И преуспевал.
Только Бог не оказал ей милость
И молитв ее не услыхал.
И она на Бога возроптала,
Повелев убрать из комнат Спас.
А душа ее над Машуком витала:
«Господи, почто его не спас?!»
Во гробу свинцовом, во тяжелом
Возвращался Лермонтов домой.
По российским побелевшим селам
Он катился черною слезой.
И откуда ей достало силы –
Выйти за порог его встречать…
Возле гроба бабы голосили.
«Господи, дай сил не закричать…»
Сколько лет он вдалеке томился,
Забывал между забот и дел.
А теперь навек к ней возвратился.
Напоследок бабку пожалел.
Учитель(на фоне мелодии).Тело поэта было перезахоронено в небольшой часовне рядом с его матерью и дедом. Здесь поэт и обрел вечный покой. Над его могилой стоит большой, из черного мрамора памятник, на котором выбита простая надпись:
«Михайло Юрьевич Лермонтов», а по бокам даты рождения (3 октября 1814 года) и смерти (15 июля 1841 года).
Десятки тысяч людей ежегодно посещают это ставшее для всех святым место.
Но есть еще одна могила, незримо связанная с именем поэта. О ней мало кто знает. Она находится в Москве под древними сводами одной из церквей Донского монастыря. Здесь похоронена Варвара Александровна Лопухина, которую с юных лет так беззаветно и преданно любил Лермонтов. И кажется нам, что и сейчас поэт ведет с ней «таинственный разговор».
Послушай, быть может, когда мы покинем
Навек этот мир, где душою так стынем,
Быть может, в стране, где не знают обману,
Ты ангелом будешь, я демоном стану!
Клянися тогда позабыть, дорогая,
Для прежнего друга все счастия рая!
Пусть мрачный изгнанник, судьбой осужденный,
Тебе будет раем, а ты мне вселенной.
Через всю жизнь мы проносим в душе образ поэта – грустного и строгого, нежного и властного, скромного и насмешливого, язвительного и мечтательного. Поэта гениального и так рано ушедшего. Он наполняет наши души жаждой борьбы, творчества и вечным исканием истины. И мы всегда будем благодарны ему за это.
Задание №3
Приключение Снежинки.
Однажды в холодную снежную ночь с неба упала прекрасная Cнежинка. Пока она летала, успела разглядеть этот мир, и ей стало интересно. Снежинка летала повсюду.
Сначала она полетела в лес, где увидела деревья. Они были такими большими, что Снежинка сначала испугалась их величины, а потом увидела сотни не похожих друг на друга таких же крошечных снежинок. Так она немного успокоилась и полетела дальше.
Она увидела красивую, завораживающую взгляд речку, покрытую льдом. Снежинка быстро полетела в ту сторону, чтобы прокатиться по блестящему льду. Захваченная этим увлечением, она чуть было не провалилась под лед, потому что в одном месте оказалась лунка. Но, к счастью, все обошлось, и Снежинка отправилась навстречу новым приключениям.
Так она летала-летала, разглядывала все окрестности: леса, поля, города и страны, но вдруг сильный ветер подхватил беззащитную Снежинку и понес быстро и далеко вдаль. Когда он стих, малышка оказалась прямо на носу у маленькой девочки. Снежинка начала быстро таять и совсем отчаялась, но тот же ветер, снова набрав скорость, мигом сдул несчастную Снежинку и уберег ее от верной гибели. Она сильно испугалась.
Немного полетав еще с ветром, Снежинка оказалась на стадионе, полном детей. Ребята катались с горы, резвились на катке, играли в снежки и смеялись. Ей тоже захотелось повеселиться, и она присоединилась к ним. Было очень весело. Снежинка решила так пропутешествовать все выходные.
