Пишет Львова Юлия:
Мой прадедушка Львов Захар Андреевич, родился в деревне Большой Краснояр. Тобольской губернии, Ялуторовского уезда, Омутинской волости (я не ошиблась именно Тобольской губернии, тогда когда он родился в 1916 году, Тюменской области еще не было, она образовалась намного позднее 14 августа 1944 года и Омутинского района тоже не было, Омутинский район образовался в 1931 году).
Когда я просила рассказать прадедушку о том нелегком времени, то его взгляд становился грустным, а лицо наполнялось тяжёлыми воспоминаниями.
Война началась, когда ему было 25 лет. Это был жаркий летний день, в тот день мой прадедушка был на сенокосе, повестку ему принесли прямо в лес. И вечером того же дня он был отправлен в город Куйбышев, а оттуда – на Карельский фронт, где был зачислен в роту противовоздушной обороны зенитчиком в 1063-й стрелковый полк.
-Ни минуты нельзя было медлить, — говорил мой прадедушка.
-Немец атаковал.
Немецкие войска рвались к Ленинграду, шли ожесточённые бои. И особенно тяжёлыми были сентябрьские сражения. 1063-йстрелковый полк оборонялся на 20-километровом рубеже, но под натиском врага вынуждены были отступить. Корза, оборона в районе Маркелицы, чтобы прикрыть дорогу от Сямозера на Петрозаводск.
Нужно сказать об исключительном мужестве людей, особенно артиллеристов. Если пехота могла идти стороной, лесом, то повозкам, пушкам приходилось преодолевать путь по совершенно испорченным дождями дорогам. А по пятам шёл неприятель.
Именно в этих кровопролитных боях 27 сентября 1941 года
мой прадедушка получил тяжёлое ранение в ногу от разорвавшегося неподалёку снаряда, после чего попал в госпиталь г.Петрозаводска. Пролежав там около месяца, его перевели в госпиталь г.Омска, где он находился до февраля 1942 года.
Из-за тяжёлого ранения моему прадедушке больше не пришлось воевать со своими боевыми товарищами. Но он помогал приблизить победу в тылу.
Послевоенные годы…
Вернувшись в своё родное соло Б.Краснояр, мой прадедушка трудился помощником на кузнеце, пчеловодом на пасеке.
В деревне Червянка Омутинского района встретил свою будущую жену и мою прабабушку Ситникову Веру Алексеевну. 11 октября 1965 года они создали семью.
За неоценимый труд во время войны мой прадедушка был награжден одиннадцатью медалями и орденом Отечественной войны IIстепени.
Для того чтобы не совершать ошибок прошлых лет, давайте не будем забывать о тех нелегких временах, будем рассказывать нашим внукам и детям, о том, что пришлось пережить защитникам нашей Родины 1941-1945 годах. Ведь именно благодаря, тем, кто участвовал в той страшной войне, мы живём и созидаем.
Вечная память ветеранам.
Пишет Некрасова Александра:
Война трагедией вошла почти в каждую советскую семью. Мою семью она тоже не прошла мимо. Моего прадедушку, Басова Фёдора Игнатьевича, призвали на службу в 1940-м году. Через год его встретила война. Буквально в первые же дни сражений, он, получив ранение в ногу, попал в плен. Там он работал у «хозяина». А в 1945 пришли поляки и освободили пленных. Прадедушка не очень любил рассказывать о войне, у него наворачивались слёзы при упоминании о 40-х годах. Действительно, это праздник со слезами на глазах! Столько боли принесла война, столько потерь… Ребята, я вас искренне прошу! Никогда не забывайте об этом. Говоря о ВОВ, учителя обращаются к числам, схемам и показывают карты со стрелками. 27 миллионов! 27!!! За этими числами стоят настоящие люди: мальчишки, девчонки, которые дрались за Родину, погибали за неё, за нас сегодняшних, за нашу жизнь.
Пишет Некрасова Юлия:
Мою прабабушку зовут Клавдия Лукьяновна Басова, 21 сентября 2014 года ей исполнилось 85 лет! Для меня она герой!
Клавдия Лукьяновна заменила ушедших на фронт мужчин, сев совсем юной за руль трактора. Всю войну пахала землю и убирала хлеб. Неутомимая, с беспокойным характером и доброй душой, она всегда верила в свой народ, любила родную деревню.Клавдия Лукьяновна не идеализирует свое довоенное детство. Все было: голод и благополучие, радости и горести. И небо синее синего. И душистое, перехватывающее дыхание разнотравье на поле, где у каждого цветка сладкая, пахнущая медом сердцевина. И лица людей не такие, как теперешние, — моложе, чище, светлее. Будто они говорили: мы самые счастливые!Помнит себя маленькой. Семья была репрессирована и разбросана по всей области. Клаву напрямую репрессии не коснулись: дозволили остаться на родине. В родной деревне трудилась с утра до ночи. А сестер выслали на север, на югорскую землю. Одна из них, Татьяна, посоветовала Клаве, окончившей семь классов Агаракской школы, добывать справки и ехать учиться. Клава собрала бумаги и поступила на курсы трактористов в Северо-Плетнево. Учились по конспектам. Осваивали сложные технические чертежи. Курсы сорок первого года! Помнит худенькие фигурки девушек, одетых простенько, кто во что, огрубевшими пальцами перелистывающих страницы тетрадок. Лучше всех, конечно, запомнила преподавателя Иванова Ивана Ивановича: для нее в то время самого грамотного человека на свете, самого умного, которому каждый трактор и любая техника вообще были подвластны. Клава выучила назубок программу тракторных курсов, сдала экзамены.— Никогда не забуду, как впервые подошла к плугу, — вспоминает Клавдия Лукьяновна. — Настала весна, и мне дали трактор. Устроили пробную вспашку.Деревенские всей артелью вышли смотреть, как девчонка поведет трактор. А она, признается, ни слова не помнила из конспектов. От волнения все вылетело из головы. А боевая была, не спасовала. Трактор яростно зарычал и тронулся с места, два широких лемеха глубоко нырнули в землю.Так Клавдия Лукьяновна стала лучшей трактористкой в колхозе. Хотя, что значит лучшей? Трактористов было раз, два и обчелся. За ее работой следила, подсказывала, подсобляла женщина постарше, тоже Клавдия, солдатка, уже получившая похоронку на мужа. Уверенная, спокойная, она всегда давала дельные советы, была человечной и снисходительной к молодым. Бывало, ведет Клава сев, а в прицепщиках у нее молоденький Коля Батурин, одиннадцатилетний парнишка. Поют песни — мотора не слышно: «Ой, туманы мои, растуманы…». На усталость не обращают внимания.До темна, до глубокой ночи в поле. В сумерках впереди трактора отправляли кого-нибудь из девчонок с фонарем. Иначе насеешь, как попало. Ветром и землей все глаза захлещет. Фонарщик все ускоряет шаг и даже пускается бегом, стараясь не сдерживать ход работ. Напарники у Клавдии были отменные.Худенькое платьишко, обутки на ногах — обувь для зимы и для лета, благо шил отец, он был непризывного возраста. В дождь и слякоть. Вспашка, сев пшеницы, ржи, овса. В уборочную с прицепной жаткой снова в поле до самого снега. А после страды — на ток. На обмолот снопов. Только в конце декабря гонит трактор на ремонт в МТС.Люди работали с невероятным подъемом. Мужественно сносили голод, мороз, слякоть. Стол был скуден, даже в праздники. На долю селян выпало не меньше испытаний, чем тем, кому пришлось надеть солдатские шинели.Труд передовой трактористки не раз был отмечен премиями. Их давала МТС. А колхоз за работу отоваривал хлебом. Память запечатлела светлые моменты военных дней.— Однова на сушилках испакостили зерно, прижарили. Бригадир предложил: «Будете брать — берите». Как мы все были радехоньки: нам не до калачей, а на лепешки-то и это хорошо будет. Не брезговали и картофельными очистками, а тут столько хлеба!Это было тогда большой радостью. А как-то, ближе к концу войны, Клавдию Лукьяновну вместе с андреевской трактористкой Раисой Александровной Чемакиной пригласили на кустовое совещание в Юргу. Отметили за ударный труд, умелое владение техникой. Дали в качестве вознаграждения шаль и два платья. Клава, наученная войной, не нарядилась в обновки назавтра, хоть очень хотелось пофорсить в новье. В сундук бережливо сложила платьица — до победных времен.А уж день Победы Клавдия Лукьяновна запомнила до малейшей подробности: как его забудешь! С ночи работали в поле. Без остановки. Перекусывали, заправлялись — все на ходу, на бегу. В деревне знали все: наши на подступах к Берлину. Это воодушевляло как ничто другое. Издалека еще увидели агронома.— Девчонки, пляшите!Клава осталась за рулем. А подруга Шура задорно отбила дробь.— Война кончилась, — радостно сообщил агроном. В совете по радио вся деревня слушала. Конец фашистам!Девчонки выбежали на межу между Агараком и Верхречками и давай плясать, плакать, обниматься. За такую долгожданную весть готовы были агронома на руках до деревни нести. А он сказал виновато.— Праздник праздником, бабоньки, а работать надо. Вы уж простите.Клавдия вернулась к трактору и пропахала до глубокой ночи. Отец потом выговаривал:— Всем праздник, а тебе нет.— Весна не ждет, папка, — ответила она. Смыла водой из кадушки копоть и грязь и уснула, не поев. А утром — снова в поле.
