Первый панк-фестиваль прошел 35 лет назад, и нам сейчас сложно представить себе панков 1988 года. Как пришла идея реализовать такое событие?
— Это было не на пустом месте. Дело в том, что в 1985 году мы организовали рок-клуб в на базе Тюменского государственного университета. Почти все его участники учились там. В основном это были студенты филфака, истфака и факультета романо-германской филологии. Роман Неумоев, впоследствии известный как лидер группы «Инструкция по выживанию», учился на физическом факультете.
У нас было помещение на пятом этаже университетского общежития на ул. Мельникайте. Мы там собирались, обсуждали музыку, решали вопросы. И, в общем-то, мы прошли там школу демократии. Поэтому, когда началась полная свобода, выборы, партии, дебаты — все это было нам уже очень знакомо.
Представьте рок-клуб, в котором состоят где-то 30 человек. Я была единственной девочкой. Правление клуба составляло 15 человек. Президентом рок-клуба был Мирослав Немиров. Он все это затеял.
Для создания нашего клуба мы не спрашивали ни у кого разрешения. Например, Ленинградский рок-клуб делали комсомольцы совместно с КГБ, чтобы иметь влияние и контроль над молодежной субкультурой. А мы были простые, искренние и совершенно свободные ребята. Просто взяли и сами организовались.
Мирослав Немиров съездил в 1985 году в Ленинград на рок-фестиваль, откуда вернулся веселый, окрыленный. Он собрал конференцию в университете и рассказал про этот фестиваль. И объявил, что мы в Тюмени будем жить, как во время рок-фестиваля в Ленинграде, что будет интенсивная, веселая, насыщенная жизнь. Он привез автографы Бориса Гребенщикова (включен Минюстом в список иностранных агентов). Их вырезали и вставляли в значки, с которыми мы ходили. Это было начало рок-клуба.
Сначала мы просто собирались, обсуждали всякие вопросы, а потом Немиров стал выпускать самиздат. Он назывался «Новости оториноларингологии». Почему так? Потому что слушать, видеть и чуять. В этом самиздате писали про наши тюменские дела, заметки про какие-то альбомы западных групп.
Роман Неумоев, у которого была своя фракция, стал выпускать «Новости невропатологии». Мы все это распространяли, перепечатывали на пишущих машинках. Тогда не было принтеров. Этот самиздат мы рассылали в Москву, Ленинград и другие города. Тогда по стране пошел слух, что крутые ребята живут в Тюмени. Потом из Питера нам написали, чтобы мы прислали записи своих песен, а у нас еще ничего не было. Тогда Немиров решил создать группу. Он к тому времени уже закончил университет и работал учителем 4-5 классов в школе, преподавал русский язык и литературу. Жил там же, в трансформаторной будке.
Школа на ночь закрывалась, поэтому гости к нему приходили через окно. В помощь для создания группы он позвал Игоря Жевтуна, тогда студента первого курса Индустриального института, и Аркадия Кузнецова, ученика 10-го класса. Они втроем стали сочинять песни. Немиров тексты придумывал и переделывал в песни какие-то свои стихи.
Они делали музыку на двух гитарах, и с этого пошел тюменский панк. Группа получила название «Инструкция по выживанию» — у Немирова было такое стихотворение.
В 1986 году проходила Студенческая весна в университете. И тогда у нас появился доступ к электрогитарам. Мы сделали целый спектакль о том, как молодой человек сочиняет хорошие песни, а вокруг него крутится жизнь. То есть по сюжету появляется журналист, который, как говорил Немиров, из прогноза погоды и телепрограммы за прошлый год может вывести общую теорию всего. Также появляется капиталист, который начинает извлекать из этого всего деньги. Спектакль пользовался большим успехом. И ребята, которые первый раз играли в электричестве, вдруг почувствовали кураж и ощутили себя звездами.
А на следующий день было созвано собрание комитета ВЛКСМ, комитета партии, университетского профкома. Нас всех вызвали и давай стыдить. По одному забирали в КГБ и там задавали вопросы.
Так как не было мобильных телефонов, чтобы знать, кого сегодня забрали, вернули ли обратно, отпустили или нет, мы стали собираться каждый день. В апреле 1986-го мы встречались около обкома (прим. ред: ныне Центральная площадь). Там много было скамеек и свободного места. И если нас сначала было 30 человек, то в мае на площади собралось уже человек 200. И это уже называлось не рок-клубом и не группой «Инструкция по выживанию». Это была уже социально-музыкальная формейшн «Инструкция по выживанию».«Мы не чувствовали за собой ничего плохого, потому что мы просто играли музыку. Мы не были антисоветчиками и советскую власть воспринимали как необходимое зло. Нашу музыку мы делали для себя, а не для того, чтобы кого-то свергнуть».
А потом у нас появилось помещение в ДК «Строитель». И групп в Тюмени уже было штук десять. Все играли панк, всем это понравилось.
Летом 1986 года мы первый раз выехали за пределы Тюмени, и поехали не куда-нибудь, а на рок-фестиваль в Свердловск. Группа «Инструкция по выживанию» произвела фурор. Потом были концерты в Тюмени и не только.
Мы знакомились с разными людьми. У нас была стихийная самоорганизация и система рок-клубов по стране, потому что эти клубы возникали везде. У меня была толстая тетрадь, вся исписанная координатами и телефонами, начиная с Крыма до Дальнего Востока. Никто это не организовывал специально: люди делились контактами, и, в конце концов, собирались такие тетради.
В общем, к 1988 году Тюмень была подготовлена к панк-фестивалю. При этом мы не были какой-то маленькой группкой, у нас была массовость. Мы всех знали. В то время рок-фестивали шли по всей стране, и мы тоже решили сделать фестиваль. Так как в городе процветал панк и мы сами его играли, то решили делать именно панк-фестиваль. Такого еще в стране не было.
Мы уже были знакомы с московскими и питерскими панками, с новосибирскими рок-группами, с Егором Летовым. Везде были установлены связи. Поэтому идея возникла сама с собой.
В чем отличие нашего фестиваля? Дело в том, что в основном рок-фестивали, которые шли по стране, были междусобойчиками. То есть небольшая группировка приглашает несколько групп. Мы же задействовали весь город.
Это поразительно, но в 1988 году в Тюмени, которая была очень провинциальной, реклама нашего фестиваля шла на радио, на телевидении, в газетах. Мы пригласили студентов из училища искусств, художников, и они разрисовали заборы в центре города граффити и рекламой фестиваля.
Тюмень уже была нефтяной и газовой столицей, но сам по себе город был еще очень-очень провинциальным. Для Тюмени 1988 года было немыслимо, что по улице идут люди в рваных джинсах и с «гребнями».
Фестиваль проходил в ДК «Нефтяник». Сейчас сложно представить себе в государственном учреждении панк-фестиваль. Как было тогда?
— Это был большой зал. Там еще балкон, насколько я помню, мягкие сиденья. Часть публики сидела, а другая часть — скакала между сценой и первым рядом. У нас было довольно свободное расписание. Между выступлениями групп были перерывы, поэтому люди заходили и выходили.
Выступала Янка Дягилева. Она впервые в «электричестве» играла в Тюмени. Это был ее первый концерт на большой сцене. До этого она играла только в тесном кругу друзей где-нибудь на квартире под акустическую гитару. Здесь у нее появился коллектив. Она приехала заранее, со всеми познакомилась. Мы ее полюбили. С ней играли тюменские музыканты. Очень боялась. У нее тряслись коленки, поэтому она в основном выступала сидя.
Стояли урны для голосований за каждую группу, чтобы зрители могли поддержать понравившегося исполнителя. Победила группа «Культурная революция». Это был праздник для всего города. Все было как положено: во время песен со сцены музыканты прыгали в партер, их на руках носили. Все, как на настоящих рок-концертах.
Вы сказали, что вы со всеми дружили. Но все-таки как проходило согласование такого мероприятия с советской властью?
— Никак. Никакого согласования не было. Дело в том, что мы искали, как сейчас сказали бы, спонсоров. Нужно было арендовать зал, привезти группы, оплатить им билеты и так далее. Сначала мы собирались делать с горкомом комсомола. Мне позвонил его секретарь и сказал, что они готовы финансировать фестиваль. Я пришла к нему, мы начали обсуждать событие. В процессе разговора я начинаю мрачнеть, потому что они требуют список групп, список песен, которые будут исполняться, они должны все знать. Я им сказала, что так не пойдет, и предложила:
Он обиделся, мы рассорились. И тут откуда-то появился ленинский райком комсомола. Они как-то узнали о нашем фестивале и сказали, что хотят в этом участвовать. Договорились делать, что хотим, и они были согласны на наши условия.«Вы нам все предоставляете, гордо отчитываетесь, что вы провели работу с молодежью. А что мы там делаем, вас никак не касается. Кого мы зовем, какие песни мы поем — никаких отчетов быть не может. Это не что-нибудь, а панк-фестиваль».
Ну и началось. Я давала им списки фамилий, на которые нужно купить билеты. Потом встал вопрос, куда поселить приезжих музыкантов. Ленинский райком комсомола очень хорошо решил эту проблему. После выступлений подавались автобусы, и все эти панки ехали за город в детский пионерский лагерь, который пустовал. В нем ночевали, пели песни. Никто за это время ничего не разбил, никто не устроил дебош.
У нас же музыка была рассчитана на счастье. То есть бывает рок, который рассчитан на злобу, и после концерта ты выходишь готовый всех порвать. А у нас все было рассчитано на счастье. Утром нас кормили кашей — какие-то солдаты-срочники готовили ее для панков. Потом на автобусах всех доставляли в город. Так было все три дня работы фестиваля.
А как на фестиваль отреагировала общественность?
— Во время фестиваля меня кто-то поймал и сказал, что гопники идут бить панков. На заднем крыльце «Нефтяника» сидела куча народа — все они разноцветные, раскрашенные, с «гребнями» и цепями. Я иду на это крыльцо и вижу, что все постепенно уходят оттуда, а по дороге идет толпа, человек пятьдесят, наверное. Ну, видно, местные парни решили навести порядок. Идут со штакетниками в руках, по пути из заборов еще выламывают.
Я так на них рассердилась! Пошла им навстречу и начала яростно что-то кричать. Не помню уже, что кричала, но они передо мной остановились. Я настолько была уверена в своей правоте и в том, что мы делаем хорошее дело. Я их распропагандировала, и они все побросали, развернулись и ушли спокойно.
Был еще случай столкновения с милицией. Солист одной группы сматерился в микрофон. Они долго настраивали инструменты, что-то не получалось. Это произошло не во время песни, не во время выступления, поэтому прозвучало оглушительно. И после их выступления мне говорят, что милиция хочет его арестовать за непристойное поведение. Я пошла разбираться. Вижу — около него уже два человека, которые настроены решительно. Стала с ними вести беседу, объяснять, что это произошло случайно и любой из нас может, несмотря на то, что он в публичном месте, крикнуть какое-то нехорошее слово в экстренной ситуации. Милиционеры смотрят на меня и не знают, арестовывать его или нет.
Ситуацию спас администратор «Нефтяника», ветеран войны. Он подошел к ним, представился и сказал:
У нас никого не арестовали и не повязали. У нас все было очень энергично, очень круто — мы не транслировали зло. Может быть, поэтому Егор Летов на фестивале не прозвучал. На фоне этого позитива он был не заметен, а вот Янку Дягилеву и «Культурную революцию» — их просто на руках носили.«Если эта девочка вам гарантирует, что будет порядок, значит, будет порядок».
Фестиваль прошел, что было после него? Как дальше развивалась панк-культура в Тюмени?
— Все гости разъехались не сразу, потому что им не хотелось уезжать из Тюмени. Они не ожидали, что такое вообще может быть в стране, тем более в Тюмени. Это был первый и единственный всесоюзный панк-фестиваль. Его сейчас называют «Сибирский Вудсток». Меня часто спрашивают, могу ли я в самом деле сравнить наш фестиваль с Вудстоком, но там ведь было сто тысяч человек в чистом поле.
И в результате, например, в Москве образовалось движение, которое копировало нас, тюменцев. Они так и назывались — «Формейшен». Многие хотели прикоснуться к сибирскому панку, началось паломничество в Тюмень. То есть не мы в столицы, а из столиц стали к нам приезжать.«У нас не было ста тысяч, не было чистого поля. Но по воздействию, по энергетике, по влиянию на сибирский панк, да и вообще на панк в нашей стране — да. Слухи об этом фестивале расползались, он обрастал легендами».
В 1988-м после фестиваля Янка Дягилева осталась в Тюмени. Тут она записала свой первый электрический альбом. То есть без Тюмени Янки бы не было. Ее слава пошла из Тюмени, и она сама очень любила Тюмень. Здесь была сочинена ее песня «Домой».
Не планировали повторить фестиваль в Тюмени на следующий год?
— Второй фестиваль был. Он назывался «Второй Фестиваль Альтернативной Леворадикальной музыки». Его делал Дима Попов. Этот фестиваль проходил осенью 1989 года. Я где-то в марте этого года поехала в Москву и неожиданно осталась там на всю жизнь, поэтому в организации второго фестиваля не принимала участие. Второй фестиваль оказался провальным. Трудно сказать, почему. Он был, по-моему, во Дворце пионеров.
В Тюмени встал вопрос о коммерции, так как многие группы уже прославились. Они хотели выступать за деньги. Мне это очень не нравилось. Я была за идею, за движуху.
Знаю, потом были попытки сделать не альтернативный леворадикальный фестиваль, а какие-то другие, но не такого масштаба. И, по-моему, в нулевых был фестиваль, который назывался «Лево-право-всяко радикальный». До меня только слухи доходили.
Но наша движуха продолжалась. Эдуард Лимонов с лимоновцами, Егором Летовым и Романом Неумоевым организовали огромный фестиваль в Москве. Он назывался «Русский прорыв». Это был панковский фестиваль.
Был еще «Сибирский прорыв», когда 10-15 тюменских групп приехали выступать в московский ДК «Железнодорожник». Там был полный зал. Все панки из Москвы и из других городов, откуда только смогли приехать, пришли их послушать. Представляете, в Москве фестиваль тюменских панковских групп? С журналистами, с телевидением, с фотографами. Вот так была популярна Тюмень. На всех не хватило билетов, люди на улице стояли и поджидали своих кумиров.
В этом году вы посетили Тюмень и съездили на фестиваль искусств «Ключ». Что понравилось, а над чем местным организаторам нужно еще поработать?
— Мне понравилось место, где проходил фестиваль. Это центр Тюмени, но создавалось ощущение, что ты где-то за городом, в лесу. Еще понравилось, что было много людей. Очень обширная программа. Все было здорово. Я вообще была счастлива, потому что встретила людей, которых не видела 30 лет.
Но не могу не отметить, что у фестиваля было мало рекламы. В следующие года, если фестиваль будет продолжаться, нужно задействовать город и все возможные СМИ. Во «ВКонтакте» у фестиваля была группа, а в Telegram, по-моему, нет. Я понимаю, что было мало организаторов и им было трудно все охватить.
Я не говорю сейчас конкретно про фестиваль «Ключ», потому что про него писали, но рекламы все равно было недостаточно.«Если ты делаешь массовое мероприятие, первое, о чем ты должен подумать, — это о рекламе. Прежде, чем ты нашел деньги на событие, тебе нужно начинать связываться с людьми, которые будут об этом писать. В современном мире, если ты провел мероприятие, а о нем не написали, то считай, что его не было».
Какой совет вы могли бы дать ребятам, которые делают фестиваль с нуля?
Нас никто не продюсировал. Когда Егор Летов приехал в Тюмень, он был поражен до глубины души, потому что нас было много. Он своим глазам не мог поверить. В Омске-Новосибирске он был один, а тут весь город. То есть, если вы что-то делаете, думайте о том, кто о вас будет писать. Мы сами организовали наши коллективы и фестиваль, и о нас писали. Все началось с самиздата. Мирослав Немиров писал, печатал и отсылал в столицы, и там уже расходилось и обсуждалось, что в Тюмени происходит.Даже если у вас небольшой коллектив, сразу определите, кто должен быть администратором.
А сейчас это сделать вообще просто. Сами пишите в соцсетях. Провели мероприятие — сфотографировали. Обязательно снимайте публику, не только себя на сцене. Фотографируйте отдельные лица, эмоции. Это может сделать даже ваш младший брат на телефон. Делайте репортажи со своих событий. Не умеете писать — просто оставляйте два-три предложения. Людям интересны подробности.
Побеспокойтесь о своей славе сами. Не ждите, что кто-то придет, схватит вас за шкирку и вытащит на Олимп. Такое может случиться, но эти люди вложат в вас деньги, и вы будете им обязаны. Мы такого не хотели. Лозунг Мирослава Немирова:
На своей странице вы писали, что панковская закваска в Тюмени еще крепка. Как за 35 лет изменились тюменские панки?«Дайте мне деньги за то, что я хочу писать, а не за то, что вы бы хотели, чтобы я писал за ваши деньги».
— Есть ребята, которые пытаются играть как Летов. Сегодня, конечно, это пока популярно, но я бы советовала смотреть дальше. Время ведь идет. У него не было возможности писать чисто с самого начала, поэтому он писал грязно. А потом, когда такая возможность появилась, он принципиально писал грязно, и за это его ругали.
В Тюмени играют панк, в том числе и на фестивале «Ключ» были такие группы. Любовь к панку еще есть.«Ребята, прошло 30-40 лет, придумывайте новое. Следите за тем, что творится. Панк — это очень хорошо, но это же не только музыка. Панк — это своеобразная идеология, очень свободная».
Фото и обложка статьи: архив Гузели Немировой
