Справка
CreativeMornings – это бесплатные лекции, которые совмещены с завтраком. Подобные встречи проходят во многих городах мира. В Тюмени полезные утренние встречи проводят раз в месяц с июня 2017 года.
В этот раз тема лекции – чудо. О чуде в своём понимании рассказал главный врач федерального нейрохирургического центра и заслуженный врач РФ Альберт Суфианов. Уже более 30 лет Альберт Акрамович спасает жизни. В мае 2018 года он провёл вторую в мире и первую в России внутриутробную операцию. Завершил операцию, не имея возможности проверить сведения через микроскоп, когда приборы перестали отображать данные в результате хакерской атаки. Продолжил операцию по удалению опухоли головного мозга, несмотря на то, что в здании объявили пожарную тревогу. Альберт Акрамович спас не одну сотню жизней.
Нейрохирург родом с БАМ
Я родился в далёком посёлке в Восточной Сибири. Родители приехали строить Байкало-Амурскую магистраль (БАМ) и я родился в одном из посёлков по трассе БАМ, закончил там школу.
Мои родители не были врачами, они были строителями, рабочими. Я из рабочей семьи, но всегда понимал, что буду врачом, а именно хирургом. Я понимал, что я из далёкой периферии, у меня нет родственных связей в медицинской сфере и рассчитывать придётся только на себя, поэтому я очень хорошо учился. В итоге закончил школу с золотой медалью, которая позволила мне поступить с одним экзаменом в Иркутский медицинский университет.
Перед началом учёбы я уже жил в общежитии и попал в комнату, где были выпускники, которые уже занимались наукой. Поэтому всю свою сознательную студенческую жизнь из медицины я уже не выходил. Первые два года был волонтёром при клинике. Мне повезло, потому что клиника находилась через дорогу от общежития и забрасывал сумку после занятий и уходил до утра в клинику. Работал и ждал, пустят или не пустят в операционную. Так получилось, что меня заметили наши профессора и дали мне возможность дальше двигаться в хирургии. Потихонечку я получил доступ в операционную, стал ассистировать. Я сделал выбор, что это моя специальность. Ещё повезло, что встречал на своём пути людей, которые помогали. На самом деле, очень много хороших людей, которые если видят, что человек хочет, он честный, порядочный, то они помогают.
Меня пригласили в кружок общей хирургии, и сперва я думал, что буду общим хирургом: полевые, ножевые ранения, сердце зашивать, была в этом романтика. Но когда пришёл на четвёртый курс и когда стал изучать нервные болезни, понял, что остаюсь тут. Нервные болезни – это математика в медицине. При помощи одного молоточка, если имеешь знания, можно очень чётко поставить диагноз и понять где располагается поражение. То, как сейчас современные врачи работают – сказка, раньше ничего не было только молоточек и рентген. Никаких МРТ не было. Очень ценились клиницисты – люди, которые только на основе своей мозговой деятельности, могли посмотреть пациента и сказать где болезнь и что с ней дальше делать.
Так я увлёкся нейрохирургией, попал в студенческий кружок по нейрохирургии и с того момента я понял, что нейрохирургия – моя специальность. Ещё раз подчёркивая, что раз я из обычной рабочей семьи, у моих родителей практически не было образования, поэтому я понимал, что рассчитываю только на свои силы. Несмотря на то, что я пропадал в клинике, дежурил ночами, я всегда очень хорошо учился. Была система распределений и никто не спрашивал где ты хочешь работать. Мне нужно было стать ленинским стипендиатом, что бы получить возможность выбора специализации и места работы. И я её получил и вместе с ней право на выбор. Пошёл в ординатору, потом в аспирантуру по специальности нейрохирургия.
О том, как детей со всего мира в Иркутск везли
В России, и в частности в Иркутской области, нет детской нейрохирургии. С детьми никто не хочет работать, боятся. Я открыл в Иркутске первое отделение детской нейрохирургии. Было сложно, так как не было опыта. В отделение выстраивал всё: питание, вакцины. Мы с командой всё это успешно преодолели. Я попрактиковался в нескольких клиниках: учили делать пока простейшие операции (шунтирование и тд.). Когда я уезжал из Иркутска, в нашем отделении было самое большое количество операций в России и самые передовые технологии по стране на тот момент. Я понимал, что надо развивать и защитил докторскую диссертацию по нейроскопии, тогда такого направления в России в принципе не было. Я его успешно разработал, а потом внедрил и в практику. И тогда к нам в Иркутск ехали со всего мира на эндоскопические операции. Везли детей, которым отказывали в Москве и мы их быстро ставили на ноги.
Зачем нужно учить английский или на сухарях за знаниями
Когда я только пришёл в эту специальность, её было тяжело осваивать. В 90-ые годы, как и сейчас, уровень развития нейрохирургии отличался в разных странах. Где получать знания? В основном за рубежом. Самостоятельно изучал английский язык – это было очень важно для дальнейшего роста. Стал ездить, чтобы получать знания. Побывал в Москве, но там знаниями делиться не хотели. Тогда понял, что надо ехать заграницу. Так получилось, что просто удачно попал на людей, которые с открытой душой и сердцем делились своими знаниями. Я попал в зарубежные клиники, в том числе в Японию.
Мне пришло приглашение на обучение в самую крутую клинику в мире. Когда собирался ехать в Японию, то не было денег, а только желание учиться. Думал несколько месяцев продержусь. Япония до сих пор считается самой дорогой страной в мире. У меня стипендия в 10 долларов. Насушил мешок сухарей. Это сейчас смешно, а тогда это было реально. Каждый день варил себе бурду, заваривал, ел и на сутки мне хватало. Зато эти знания помогли построить здесь современный центр, потому, что когда я вернулся в Россию, я понимал, что такое современная нейрохирургия, каким должен быть современный центр.
После Иркутска меня пригласили сперва построить, а потом и возглавить федеральный центр нейрохирургии в Тюмени. Без путешествия в Японию, конечно, наш центр не был бы таким, какой он сейчас. Мы постарались создать все условия для развития специальности нейрохирургия. Сейчас у нас есть всё на более высоком уровне, чем в самых лучших зарубежных клиниках. Как только я построил центр, первым делом мы построили лабораторию молодого нейрохирурга. Я понял, что молодым специалистам не нужно проходить такой тяжёлый путь к знаниям, который прошёл я. Сейчас у нас одна из лучших в мире лабораторий по подготовке молодых нейрохирургов с самым современным оборудованием.
Для того чтобы делать много операций нужны кадры. Я хочу работать, но один не смогу делать четыре тысячи операций. Кадров нет даже в самых современных вузах России: нет тех, кто способен работать при условиях нашего Центра нейрохирургии. Я решил готовить кадры сам и попросил у Владимира Якушева поддержки, чтобы открыть лабораторию и он дал добро. Думаю, что наша лаборатория – лучшее место, как минимум в Европе, для тех, кто хочет стать нейрохирургом.
Самое ценное в любом деле – это люди, то есть не деньги, не оборудование, не знание. Самый главный вопрос – это поиск молодых, талантливых, одарённых людей. Должна быть система поиска. Мы придумали всероссийскую олимпиаду: разработали тесты, где есть задания на знания компьютерных технологий, на хирургию, на гибкость мышления. Первые три места мы забираем себе – самые сливки мы снимаем. Только тогда будет прогресс, когда будет хорошая конкуренция наиболее талантливых.
Об операциях ещё нерождённых детейСамой важной считаю мою первая внутриутробная операция, к которой я по сути готовился всю жизнь. Мы все понимаем, что если есть заболевание, то его надо лечить как можно раньше, пока мозг не повредился. Самая ранняя стадия – внутриутробная. Самый пик нейрохирургии и вообще, медицины – это фетальная хирургия или хирургия плода. Я к этому очень долго шёл. У меня много друзей за рубежом, которые проводят такие операции, в том числе и в США. Американская технология мне не понравилась, Для того чтобы сделать операцию нужно было сделать кесарево сечение, вскрыть матку, вытащить плод, прооперировать и потом обратно его вставить, зашить. Это очень травматично. И поэтому я и стал думать о том, как сделать такую операцию малотравматично.
Нашёл единомышленников в Екатеринбурге – это НИИ гинекологии, мы оказались на одной волне. Решили, что американцы – это хорошо, но мы будем делать на своей волне и делать лучше. И где-то пять лет мы разрабатывали эндоскопическую (без разрезов) технологию. Пришлось ездить в Екатеринбург во внерабочее время в субботу, воскресенье. Начинал с операций на беременных овцах, потом делал различные модели. Технология прошла большой экспериментальный путь на животных, прежде чем мы эту тему разработали. Несколько лет, 10 часов пути каждые выходные, а в итоге это закончилось такой успешной операцией.
О чуде в нейрохиругии
Чудо просто работать в своей специальности и получать удовлетворение. Иногда бывают чудеса в самом деле: приезжают больные, которым отказали и в России и в Америке. Особенно, когда это касается детей. И вот на тебя смотрят родители и ты понимаешь, что это последняя инстанция, последняя надежда и тут возьмёшь на себя ответственность или нет, будет жить ребёнок или нет. Это очень серьёзные моменты, и когда принимаешь решение, что да всё-таки буду стараться помочь, даже если весь мир сказал, что невозможно, ты не можешь отказать родителям, потому что если ты говоришь «Нет», то ребёнок умирает. И второй момент, когда ты всё-таки прооперировал и чудо свершилось и ты всё-таки победил болезнь и ребёнок остался жив. Эти моменты очень помогают жить, несмотря на то что, у нас не только одни победы, вы все понимаете, это нейрохирургия, бывают и поражения. Я абсолютно уверен, что высшие силы есть и это мне помогает брать такие случаи. Просто чувствую, когда всё будет хорошо.
Естественно детей, которые находят меня после удачной операции очень много в самых различных ситуациях. Как-то вызвали лекцию почитать и после этого мы поехали на Байкал. Там было много спикеров со всего мира. Приезжаем в гостиницу, садимся в ресторане. Владелец гостиницы, увидев меня, чуть на колени не упал. Оказывается, что я оперировал его 20 лет назад, вырос здоровый. Таких случаев очень много.
Фото: предоставлено организаторами
Текст: Дарья Вехтева
